При работе на фабрике я проявлял большую самостоятельность, потому что районная коммунальная контора давала такую возможность. Я все время что-то придумывал.

Как можно улучшить обслуживание населения? Возьмите метки. Порядок был такой, который существовал еще до революции. Каждый пункт имеет свои метки, и все должны их нашивать. Когда увеличилось строительство новых домов, население начало разъезжаться. Метки были старые, и для того чтоб прийти на новую фабрику сдать белье, надо менять метки. Это целая волынка. Мы дали распоряжение принимать с любыми метками, и не только с метками, даже с инициалами. Принимать что угодно, без всяких. У нас не может смешаться одна метка с другой, потому что у нас «принцип микропартии». Там белья не больше чем от четырнадцати клиентов. И к нам посыпалась уйма народу с разными метками. Мы уже стремились от меток совсем ­избавиться. Женщины дают хорошие вещи, а там пять-шесть букв. Она на свой платок нашивает такую метку. Или на дамскую рубашку, или на детскую. Метки вообще некрасивые. Это просто противно смотреть даже. В Чехословакии сделано по-другому. Там метки не видны, там метки только при освещении видны, когда они подбирают белье. И я уже договаривался с одной фирмой здесь, в Москве, которая делает вышитые инициалы. Это облагораживает саму вещь. Можно было сделать какие-нибудь значки. Или не нашивать, а приклеивать. Но это не удалось. Для этого надо реорганизовать производство.

При прогрессивном обслуживании населения нужно было делать так, чтобы приезжали на дом, забирали белье и домой привозили. Мы это делали. У нас работало четыре «Москвича» для этой цели. А приемные пункты являются регрессивным методом. Еще до революции приемные пункты существовали. Приемный пункт надо содержать, он стоит больших денег. Надо содержать людей. А есть приемные пункты, которые даже не оправдывают себя. Они получают меньше за белье, чем нужно заплатить зарплату. Поэтому у меня было стремление насколько возможно уменьшить количество пунктов и увеличить количество доставки белья на дом. Была мечта весь процесс приемки упростить, сделать единую цену и в зависимости от количества членов семьи брать деньги, как за водопровод, электроэнергию или газ. И платят не на фабрику, а вместе с коммунальными услугами. Но это работа большая.

У нас раньше был план не по деньгам, а по весу. Мы должны были делать, допустим, пятнадцать тонн белья в две смены. А белье от населения гораздо труднее обслужить, чем от организаций. Наша фабрика до девяноста процентов белья принимала от населения. Мы вполне справлялись с этим и постоянно почти получали призовые места и считались одной из лучших прачечных, действительно оправдывали себя. А потом Трест прачечных все перевел на сумму выручки. Каждая прачечная должна дать столько-то тысяч рублей в месяц или в год. И когда фабрики перевели на план по суммам, то стала возможна большая комбинация. В чем заключалась комбинация? Начали брать деньги за срочность, стали уговаривать население стирать с крахмалом. Разница в цене большая. 37 копеек с крахмалом и 20 без. А стоимость крахмала ничтожная, копейка или две копейки разницы. И обработка его не больше при машинах.

Каким образом возникли эти 37 копеек за килограмм? При мне, это было еще в 50-м году, тогда сделали высокую цену на крахмал, потому что крахмалить нужно было вручную, с этим не справлялись, а население хотело, чтоб белье было накрахмалено. Вот тогда начальник Управления Фролов Иван Кузьмич, бывший секретарь горкома комсомола Москвы, очень опытный человек, вызвал меня и говорит: «Товарищ Гутов, надо подумать, каким образом все-таки обойтись, чтобы не сдавали столько белья с крахмалом, мы не справляемся». Тогда мы и решили, давай сделаем высокую цену на крахмал. И действительно, установили такую цену, 3 рубля 70 копеек старыми деньгами, а без крахмала 2 рубля, почти в два раза меньше. А на самом деле стирать некрахмальное белье, чтоб было чисто, труднее, чем крахмальное белье. Почему? Крахмал закрывает всю грязь, а некрахмальное белье надо очень тщательно отстирывать. То есть, плохо работая, можно было выполнить план по сумме выручки.

Мы на своей фабрике не уговаривали крахмалить и все равно выполняли план. При мне не было случая, чтобы повысили цену за срочность. Хотя делали стирку за 4 часа, копейки не взяли. План все равно выполняли.

В каждый пакет мы вкладывали значок, кто стирал, кто гладил, чтобы белье было не обезличено, чтоб знали, с кого спросить. Многие клиенты даже писали: «Прошу дать гладить такой-то гладильщице, прошу дать стирать такой-то». И они видели, что есть куда обращаться. А сейчас отменили вот эти вкладывания. Сделали баллы в целом по фабрике. Иди определи, кто там что делал.